Возлюби врага своего наименее приятным для него способом. (ц)
Ичимару с Кирой вернулись на территорию отряда ближе к вечеру и направились в рабочий кабинет. Изуру уселся за отчеты - разбирась так неосторожно разбросанные тайчо в онсене и дописывать те, что еще не успел закончить. Гин уселся на край своего стола и со скучающим видом смотрел в окно.
Выглядел лейтенант сосредоточенно : он плотно сжал губы и сдвинул брови.
— Ты такой со~обранный, Изуру, — привычно растягивая слова, обратился он к фукутайчо. — Никогда не понимал, как тебе удается писать все эти горы отчетов. Это ведь такая ску~ука.
Кира растерянно пожал плечами и вновь склонился над отчетом.
— Яре-яре, вы такой строгий, Кира-ку~ун! Может, натаскаете кого-нибудь из младших подчиненных? Хотя бы треть своих бумажек на него скинете. Больше времени свободного будет оставаться... — он задумчиво потер подбородок, продолжая наблюдать за работой фукутайчо.
Изуру перестал писать и замер.
— Кира-кун, с вашим настроением срочно надо что-то делать, — Гин вернул на место улыбку и прошел в ту часть кабинета, где на небольшом столике стояли какие-то сладости и чайные принадлежности. Он заварил фруктовый чай, наполнил две чаши и поставил одну перед Изуру, рядом со стопкой отчетов. Сам он уселся напротив, подвинув стул, и внимательно смотрел на своего подчиненного.
— Может, хотя бы чашка фруктового чая Вас взбодрит?
— О, благодарю Вас. -- Кира склонил голову перед Гином и взял в руки чашу. — Конечно, взбодрит.
Изуру сделал несколько глотков и улыбнулся капитану.
— Превосходный чай, Ичимару-сама.
— Принести чего-нибудь к чаю? Там, кажется, остались пирожки от Рангику, какое-то печенье и конфеты с грунта - помнится, осталось немного после нашествия лейтенанта Кусаджиши. Говорят, сладкое поднимает настроение.
летдней?— Конфеты с грунта? Я бы не отказался, -- Изуру встал из-за стола. — Вы сидите, Ичимару-сама. Я сам принесу.
Капитан кивнул и отпил чая. Все-таки у Изуру лучше получается. Практика, что поделаешь. Он проследил за передвижениями Киры-куна, и когда тот вернулся с конфетами, стянул из вазы вишневую ириску.
— Очень вкусные конфеты, тайчо-сама!
Кира сделал еще несколько глотков, допив чай.
Кира поднялся, собрал грязную посуду, взял вазу с конфетами и отнес все на столик в углу.
Так, теперь отчеты. Кира-кун, немного осталось.
— Кира-кун, есть что-нибудь на подпись? Какие-нибудь вопросы, требующие капитанского вмешательства? Или ты снова прибрал к рукам всю мою работу? — он подпер подбородок ладонью и, улыбаясь, смотрел на снова засевшего за отчеты фукутайчо.
Изуру отвлекся, взял со стола четыре отчета и положил их на стол капитана.
— Вот. Там о совместных тренировках с восьмым отрядом по понедельникам и четвергам, заявка на четыре новые формы для рядовых и два отчета о выполненных заданиях.
Снова навис над отчетами, снова сжал губы, снова сдвинул брови.
— Ичимару-сама, что Вы делаете? Не надо, я сам все допишу, осталось всего десять отчетов! -- Кира поднялся из-за стола и направился к капитану. — Пожалуйста, дайте мне десять минут, я закончу работу.
Ох, тайчо-сама, каким же упрямым Вы бываете! И как сложно Вас не слушаться.
— Кира-кун, ваши 10 минут истекли, — с улыбкой
— Я закончил, Ичимару-сама! -- он поднял голову и слегка улыбнулся.
Кира, немного помедлив, взял капитана за руку, поднялся и вопросительно посмотрел на него
— Кажется, моя вторая сущность где-то развлекается...
Изуру осторожно обнял капитана за плечи и закрыл глаза.
Я этого долго ждал, но сейчас я снова этого боюсь. Кира-кун, какой же ты бестолковй.
Кира отстранился, несмело глядя на капитана.
— Вы позволите... в Ваших покоях...?
Изуру остановился у входа и открыл перед Гином седзи.
— Прошу Вас, Ичимару-сама.
— Снова краснеешь,Кира-кун, — шепнул на ухо, улыбаясь, стянул с плеч косоде, целуя грудь.
Тебе же нравится, подлец!— Да... Извините, -- Изуру говорил это уже на автомате, широко улыбаясь. Он сильнее прижался к капитану, снял с него хаори, спустил с плеч косодэ (и нижнее косодэ, мать его), начал целовать ключицу, грудь.
— Еще с купальни... — Гин хрипло выдохнул в шею Изуру, сильнее сжав член рукой.
Кира поцеловал Гина в губы, погладил пальцами его живот, спустился ниже, осторожно коснулся головки. Затем развел колени, еще раз поцеловал капитана в губы и смущенно улыбнулся.
— Или вы сомневаетесь в моей мужественности, лейтенант? — Гин ухмыльнулся, нависая над Изуру.
Он давно ждал случая остаться с фукутайчо наедине, но нежелание выводить из себя вторую сущность и повседневные дела напрочь убивали всякую надежду. И когда такой долгожданный случай представился, хотелось растянуть удовольствие, насладиться всеми оттенками - к тому же, неизвестно, когда такая возможность представится в следующий раз.
Но железным он все же не был, хотя многие, кажется, считали его непробиваемым.
Он постепенно начал наращивать темп, резче толкаясь бедрами, целуя и покусывая шею своего фукутайчо.
— Ичимару-сама, прошу, не сдерживайтесь. -- хриплым шепотом.
Изуру тихо застонал от легких укусов, прикусил нижнюю губу. Быстро двигая бедрами, он провел по спине Гина пальцами от лопаток до поясницы, выгнулся и кончил капитану в ладонь.
Гин сжал простынь, опершись обеими руками на футон, резко толкнулся в последний раз и кончил, прикусив плечо Изуру, чтобы не застонать в голос.
Он уткнулся лбом в грудь лейтенанта, восстанавливая чуть сбившееся дыхание, потом аккуратно вышел, перекатившись на спину.
— Ичимару-сама, Вы как всегда великолепны.
Кира перевернулся на живот и укрыл себя и капитана одеялом, приподнялся, уперся локтями в футон.
— Снова загрустил, Изуру?
Кира улыбнулся уголками губ, взял капитана за руку, осторожно поцеловал запястье.
Изуру улыбнулся, обнял Гина за плечи одной рукой.
— Боец, вы есть не хотите? — Гин устроил подбородок у Изуру на груди на сложенных ладонях. Чаю? Конфет? — с лисьей улыбкой
Изуру попытался выбраться из-под капитана, но тот явно был против.
Кира повернулся на бок и осторожно (как ему казалось) подглядывал за капитаном. Наблюдал, как Гин наполняет чайник водой, как заваривает чай, выбирает конфеты.
Ох, Ичимару-сама, и все равно Вы не обязаны, да и не должны этого делать для меня!
Изуру сел, принял у тайчо чашку с горячим чаем, изо всех сил стараясь не разлить его на футон.
— А это такие же, что и в кабинете? -- Кира развернул шуршащий фантик.
Гин в задумчивости пил свой чай, жуя конфету
Лейтенант отпил еще немного чая, вторую конфету положил обратно на вазу.
— Какие у Вас планы на оставшийся день?
— Планы... — капитан ненадолго задумался. — Да никаких, кажется. Ничего особенного, — он допил чай.
Изуру улыбнулся, перебрался тайчо за спину, встал на колени. Положил гину ладони на плечи (пальцы были холодным), пару раз погладил их и начал разминать мышцы.
— Пожалуйста, расслабьтесь.
— О, не беспокойтесь... - внезапно насмешливо, но не зло, - Не пугайся так, Изуру.
Выходя, через плечо:
— Я... вернусь позже.
Он быстро (насколько позволяло устройство формы, компенсируемое годами ежедневной практики) оделся и вышел в коридор, бросив на ходу:
— Догоняй, Кира-кун.
Кира вскочил, быстро оделся, обулся. Встал, огляделся. Вышел из спальни, но потом замешкался, что-то вспомнил, вернулся и застелил футон. Когда он вновь выглянул в коридор, капитана и лиса уже не было. Лейтенант покачал головой, мысленно ругая себя, и отследив тайчо по реяцу, направился вслед за ним.
— Тайчо! — с улыбкой
Лейтенант остановился под деревом, решив, что лучше пока держаться немного в стороне.
На улице давно уже стемнело, всё-таки зима.
— Пустое, Гин, - снова посмотрел вверх, в лицо; с интересом, - можно подумать, кто-то может принять ...меня за тебя... А кто эти остальные?
А Нанао-тян любопытна, почти как ...я сам. Ей интересно разгадывать загадки. Но разгаданная загадка неинтересна, не правда ли?.. Значит, просто загадка будет длинной. С продолжением ))
Ох, Ичимару-сама опять его ругает. Надо будет подбодрить Лиса-сама, а то из вредности может что-нибудь плохое придумать.
— За тебя?.. это... звучит, - внезапно, - А давай-ка вернёмся, тайчо. Я и правда... наразвлекался. И с удовольствием отдохну.
И, обернувшись, уже на ходу:
— И, пожалуйста, сходи искупайся. И Киру загони. От такого запаха я с ума сойду...
— Ичимару-сама, и правда, лучше нам с Вами следует... эм, помыться.
— Идем, Кира-кун.
— Ичимару-сама, прошу меня простить, но я лучше помоюсь в общей купальне. -- Изуру низко поклонился и зашагал дальше по коридору.
В комнате тоже пахло, но лисогин сдержался и не стал гонять Киру, чтоб тот сделал что-то с постелью - пошёл открыл окно. ...А я действительно нынче мирный. Ах, даже самому изумительно...
— Кажется, в шкафу была какая-то еда, на столе - конфеты. Если голоден. Когда ты в последний раз питался, а, тайчо? — проходя через комнату.
— Спасибо, - нейтральным тоном, - я... да. - невнятно, глядя на Гина.
Шиматта, мы тут все сошли с ума...
— Что да, тайчо?
— Меня бесконечно трогает эта... забота, тайичоо. Я да, найду еду. - улыбка-улыбка.
Впрочем, есть хотелось. Но пить хотелось больше. Поколебавшись (на предмет хватит ли мне сил преодолеть собственные лень и желание спать), гинолис направился в кухонный закуток - нет, не буду пить чай, просто воды напьюсь. ...Это ж надо было так нагоняться!..
Он поймал себя на том, что странно как-то веселится - капитан просто-таки еле удержался, чтобы не показать язык. Но лишь хмыкнул и удалился в купальню, прихватив по дороге из шкафа чистую одежду.
Гинолис нашёл посудину с водой, а чай действительно устраивать не стал, выхлебал чашку, снова набрал воды, хотел было пошарить в шкафу, но передумал. Занялся конфетами. Поймал себя на том, что страшно хочет немедленно чего-то почитать. Некоторое время соображал, но усталость взяла верх. Страшно было подумать даже о том, чтобы что-то делать - завалиться спать немедленно... что и было проделано. - И да, не на футон, а на вытащенную, несмотря на всё желание немедленно спать, из стенного шкафа кучу одеял и прочих постельных принадлежностей.
и офигели увидел в очередной раз вываленную из шкафа кучу одеял, подушек и прочего постельного.— Яре-яре, снова Изуру работка утром будет. Надо кого-нибудь попросить найти на грунте что-нибудь подходящее для спания.
Гин потянулся. Спать пока не хотелось, фукутайчо тоже не показывался. Он сделал себе чай и принялся созерцать пейзаж за окном, сжимая кружку в руках.
— Ичимару-сама, -- Изуру заглянул, и увидев, что лис уже завалился спать, снизил тон, — Я закончил. У Вас будут для меня поручения?
— Извините, чай я не буду, но охотно посижу с Вами некоторое время.
Изуру с грустью и сочувствием посмотрел на серебристый хвост, торчащий из-под комка подушек и одеял и вслух проговорил свои мысли:
— Интересно, где же Ичимару-сама сегодня бегал? Надо же так утомиться.
Хотя, кажется, Ичимару-сама так шутит
Изуру поклонился и тихо вышел из спальни.
Задвинув фусума, он переоделся, зажег небольшой светильник у футона и лег в постель с книгой.
— Извини, что разбудил, тайчо, — он развернулся, направляясь к своему футону.
Глазки приоткрылись от удивления, однако активных действий не произошло. - Скорчил рожу, да, точно, как в мультиках, - злой герой злится; пожмурился, повздыхал, потёр лицо руками.
— Что, тайчо? - спросил негромко, - любопытство замучало?..
— О чем ты, тайчо? — улыбка-улыбка.
— Страшная сила, как я погляжу, эта особая ушная магия.
Спать не то чтобы не хотелось - беспокойство появилось незамеченным, и крутилось, и вертелось, и росло. Взгляд лисогина упал на книжку.
— Что читаешь?
— Что, хочешь проверить расхождения?..
Потом поднял глаза и сказал тихо:
— Или ты думаешь, что то, что сейчас... тоже может оказаться общим?
— Право, не знаю, точно ли мне интересно знать, что именно в ваших пустых головах заставляет вас интересоваться лисьими ушами! - и вдруг, наклонившись в сторону Гина, тихо, доверительно: - Любимая манера - свалить всё на жертву, да?.. Знаешь, со стороны она выглядит ужасно смешно.
— А я не могу вспомнить. Как читал. Как будто перед глазами всё раз - и переворачивается. И названия ни одного вспомнить не могу. Но уверен, что читал, и что узнаю текст.
Приоткрывает глазки:
— Впрочем, этого недостаточно. Надо попробовать... что-нибудь ещё.
Сначала в голову полезли картинки из детства. Они с Рангику сидят на каком-то холме вдали от города, смотрят фейерверки. Он лежит у нее на коленях, и длинные рыжие волосы щекочат лицо, а Рангику улыбается. Картинка сменилась другой: он бежит от торговца сладостями - рыжая тогда болела, и хотелось подбодрить. Поступление в Академию шинигами. Выпускной вечер, нетрезвые сокурсники, тосты и вручение грамот, и даже самый строгий сенсей по кидо в тот день пил с учениками - курс был как на подбор, шесть лет баламутил всю Академию, и теперь все ностальгировали, как обычно и бывает с проблемными учениками. Готей, 5 отряд, Айзен-тайчо. Рангику сообщает, что ее назначили лейтенантом 10го, а на утро очень болела голова, и два лейтенанта не знали, куда деть такое количество бутылок, чтобы не быть пойманными - все-таки положение. Назначение на пост капитана, рядовой, принесший листок с приказом, хитрая улыбка бывшего капитана, сразу же - собственный лейтенант.
Гин тряхнул головой и вернул на место привычную улыбку.
Все-таки странно бывает вспоминать свою жизнь.
— Не так быстро; смеёшься, что ли?..
Подобрался, не вставая с пола, поближе.
— Вообще не так. Давай, ещё раз, что-то одно, медленно!
— Ладно, давай так.
Гин ушел в себя и попытался в деталях вспомнить выпускной. Вот официальная часть. Каждого вызывают из строя выпускников, объявляют результаты, награждают лучших. Сенсеи поздравляют, хвалят каждого, дают последние напутствия. Начинающееся застолье. Он постарался вспомнить, кто где сидел из сокурсников и сенсеев, убранство зала, кто во что был одет. Кого и где нашли утром.
— Ну как, — Гин чуть приоткрыл глаза.
— Сейчас увидим, как. Теперь я. А ты... - и заткнулся.
...Он очень любил показывать, что случайностей не бывает, - помимо прочего, это была одна из манер шутить, на вкус Гина - довольно занудная; видимо, он просто так его дразнил. И иногда ему таки удавалось... Но в иные разы эти самые стечения обстоятельств - которые не случайны - бывали настолько нелепы, что не посмеяться было невозможно, нельзя!.. И это было хорошо: не то Гин бы просто озверел.
Такой изумительной нелепостью была и та безумная интермедия с Пустыми во время учебного выхода...
Лисогин приоткрыл глаза, уставился на Гина.
— Ну?..
В процессе опытов с воспоминаниями гинолис подобрался к футону вплотную и сидел теперь рядом с Гином.
Посмотрел искоса.
— Я уже и сам не знаю, что с ним теперь делать.
— Трудно... мне... что-то в этом находить, тайчо!.. - дёрнув ухом, - но... конечно, побеседовать...
Вдруг сладко зевнул, потёр глаз.
— Буду спать. Глаза сами закрываются, в жизни такого со мною не было... - вдруг ухмыльнувшись, - Сладких снов, тайчо!..
И на четвереньках переполз в своё логово.
Гинолис покрутился и так, и эдак. Потаращился в окно - там выползала и наливалась пронзительным светом большая, холодная луна. В комнате стало светло, как днём. Взгляд гинолиса упал на оставленную у постели Гином книжку. Гинолис подполз к ней, улёгся на полу, раскрыл наугад.
- Какая прекрасная сегодня луна!
- Да, но если бы вы видели ее до войны...
Гинолис довольно хихикнул.
Прямо перед ним лежала его тень, тело его Души, а там, позади, висела луна в воздухе, золотистом, как мед.
И Душа сказала ему:
-- Если и вправду ты должен прогнать меня прочь от себя, дай мне с собой твое сердце. Мир жесток, и без сердца я не хочу
уходить.
Он улыбнулся и покачал головой.
-- А чем же я буду любить мою милую, если отдам тебе сердце?
-- Будь добр, -- молила Душа, -- дай мне с собой твое сердце: мир очень жесток, и мне страшно.
-- Мое сердце отдано милой! -- ответил Рыбак. -- Не мешкай же и уходи поскорее.
-- Разве я не любила бы вместе с тобою? -- спросила его Душа.
-- Уходи, тебя мне не надобно! -- крикнул юный Рыбак и, выхватив маленький нож с зеленою рукояткой из змеиной кожи,
отрезал свою тень у самых ног, и она поднялась и предстала пред ним, точно такая, как он, и взглянула ему в глаза.
Он отпрянул назад, заткнул за пояс нож, и чувство ужаса охватило его.
-- Ступай,-- прошептал он,-- и не показывайся мне на глаза!
-- Нет, мы снова должны встретиться! -- сказала Душа. Негромкий ее голос был как флейта, и губы ее чуть шевелились.
-- Но как же мы встретимся? Где? Ведь не пойдешь ты за мной в морские глубины! -- воскликнул юный Рыбак.
-- Каждый год я буду являться на это самое место и призывать тебя, -- ответила Душа. -- Кто знает, ведь может случиться, что
я понадоблюсь тебе.
-- Ну зачем ты мне будешь нужна? -- воскликнул юный Рыбак. -- Но все равно, будь по-твоему!
И он бросился в воду, и Тритоны затрубили в свои раковины, а маленькая Дева морская выплыла навстречу ему, обвила его
шею руками и поцеловала в самые губы.
А Душа стояла на пустынном прибрежье, смотрела на них и, когда они скрылись в волнах, рыдая, побрела по болотам.